Книга Рождение Тени [СИ] - Алекс Шу

требуют дань с каждого торговца и предпринимателя. Иначе могут сжечь дом, заведение и даже убить владельца. Здесь даже взрослым платят мало. Но и такие выплаты многим владельцам кафе, уличных лавок, пансионатов, магазинчиков не по карману. Они нанимают детей и подростков, чтобы сэкономить. Поэтому деньги мы получаем мизерные. Хватает только на еду, одежду и оплату комнаты. И то впритык. А ещё отложить немного надо, на всякий случай.

«Эксплуатация детского труда во всей красе. Был бы здесь Мишка, он точно бы революцию устроил, со своим обостренным чувством социальной несправедливости, ненавистью к бандитам и богачам», — мелькнула мысль. — «Интересно, как они с Саней там? Надеюсь, парни живы и у них всё нормально».

— Изаму-сан, может быть, чаю? — звонкий голосок Юки оторвал меня от раздумий.

— Давай, — согласился я, и вытащил руку с коробкой и букетом из-за спины.

— Держи. В коробке два пирожных «моти» с клубничной начинкой и шоколадным кремом — вам с братом. А цветы — только тебе.

— Спасибо, Изаму-сан, — Юки мило покраснела, поклонилась и опустила глаза, принимая у меня подарки. Я невольно залюбовался девушкой. Длинные и пушистые ресницы смущенно затрепетали, пухлые алые губки чуть раздвинулись в застенчивой улыбке, в карих глазах засветилась искренняя радость.

— Вам спасибо, что меня не бросили и до дома дотащили, — улыбнулся в ответ я. — Вы — настоящие друзья.

— Я буду счастлива вам служить, Изаму-сан, — снова поклонилась Юки.

— Перестань, — я досадливо поморщился, — Не знаю, что тебе Мэй наговорила, но сама подумай. Мы сейчас в бегах и нищеброды. Какие у нас могут быть слуги? Глупости всё это.

— Вы отказываетесь от нас, Изаму-сан? — голос девушки дрогнул, глаза наполнились слезами. Она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

Я мысленно обругал нехорошими словами Мэй. Это же надо было так запудрить мозги девчонке.

— Ни в коем случае, — подушечкой пальца аккуратно снял набухающую прозрачную слезинку в уголке глаза Юки, ощутив нежную бархатистость кожи. — Ты же видишь, в каком мы положении? Какие уж тут слуги рода?

— Но ведь это будет не всегда? — Юки доверчиво глянула на меня, — я уверена, и бабушка Мэй говорит, что рано или поздно вы займете подобающее положение в обществе, и вернёте свои предприятия. А нам просто некуда и не к кому идти. Пока получается немного зарабатывать и выживать. Но это не может продолжаться вечно. А стать слугами вашего рода для нас — возможность обрести лучшую жизнь. Тем более, бабушка Мэй и вы, Изаму-сан, — хорошие люди.

«Сюрреализм какой-то», — меня переполнял сарказм, — «четырнадцатилетняя девочка с девятилетним братом хотят поступить в слуги к нищеброду, который прячется от наемных убийц в бомжатниках. Они надеются, что он снова станет богатым и у них появится возможность нормально жить. Бразильская мыльная опера, млять. Сюжет можно на телевидение продавать. И ведь не откажешь девчонке. Юки расстроится, расплачется, и я буду чувствовать себя полным дерьмом, после всего, что она для меня сделала. Придется соглашаться, и взять на себя ответственность за судьбу девочки и её брата».

— Ладно, Юки, раз ты так хочешь, предварительно я не против, — вздохнул я. — Пока мы просто друзья. Вернемся к разговору о вашей службе, когда появятся какие-то деньги и перспективы. Договорились?

— Да, — выдохнула девушка, и склонилась в глубоком поклоне. — Спасибо вам, Изаму-сан, что не отказали сиротам.

«Это точно дурдом какой-то», — сделал вывод я, смотря на счастливую девушку, — «Радуется, что будет слугой у таких же нищих и бродяг».

— Юки, если не хочешь, чтобы цветы завяли, их надо поставить в воду.

— Сейчас, — засуетилась девушка. Отошла в угол комнаты, достала стеклянную банку из тумбочки, набрала воды в коричневой кастрюле, поставила посудину на столик и опустила в неё цветы.

— Юки, расскажи немного о себе, своей жизни. Должен же я знать, кого буду брать в слуги.

— Как скажете, Изаму-сан, — кивнула Юки. — Но бабушка Мэй просила, чтобы я кое о чем умолчала. Когда мы станем слугами вашего рода, расскажу всё.

— Договорились.

— Присаживайтесь пока у столика, — засуетилась девушка, расставляя пиалы. — А я пока чай налью. Он ещё горячий.

— Хорошо.

Я устроился поудобнее рядом с низенькой круглой столешницей, и подтянул к себе подушку. Юки тем временем разливала чай по пиалам.

— Извините, что не заварила для вас свежий, Изаму-сан, — поклонилась девчонка, протягивая пиалу, — К сожалению, это всё что у нас есть. Но могу вас уверить: вода отличная. Набу набирает её из чистого горного ручья, в паре километров отсюда.

— Ничего страшного, — отмахнулся, я, принимая круглую чашечку с исходящим паром темно-зеленым напитком. Чуть подождал и сделал глоток. Вкус, действительно, был необычный. Мягкий, с древесными нотками и слабым привкусом цикория.

— Оригинально, — выдохнул я, ощутив, как горячая жидкость, обволакивающей теплой волной, затопила горло.

— Вам понравилось? — улыбнулась Юки. — Это необычный чай. Нобу и я помогаем дядюшке Наоке, держащему лавку с чаем и специями. Брат таскает коробки, я раз в неделю прибираюсь в магазинчике. И он дает нам остатки от разных сортов чая. Бесплатно. Мы их смешиваем и пьем. Конечно, аристократы и поклонники истинного Тенчи, Сенчи, Арачи и других сортов, назовут нас варварами-извращенцами. Но, по-моему, неплохо получается.

— Неплохо, — я, утёр выступивший пот со лба, и сделал ещё один глоток. Выдохнул и прикрыл глаза, наслаждаясь ароматным горячим напитком.

— Всё-таки хочу вернуться к теме нашего разговора. Расскажи о себе, — попросил девушку.

— Мы с Нобу жили в одной из приморских деревень на Окинаве. Вы не представляете, что там за место, — мечтательно вздохнула Юки, — белые пляжи, от которых слепит глаза, мелкий песок, обжигающий ноги в жару, ярко-синий прозрачный океан, сверкающий солнечными искорками, буйные тропические леса, заросшие изумрудной зеленью, а под водой россыпи кораллов и разноцветные рыбки. У одного мальчика была маска с трубкой, и он дал мне немного понырять с ней. Даже не хотелось потом отдавать ему маску. Я бы могла жить там вечно, и радоваться каждому дню, если бы не люди, — Юки резко замолкла.

— Продолжай, пожалуйста, — попросил я. — Ты так красиво о своей Родине рассказывала, я просто заслушался.

— Нас воспитывала приемная мать — Мичи. Она была одинокой женщиной — вдовой рыбака. Мичи работала на местном рыбном заводике. Я постоянно носила ей обеды. Год назад, хозяин, мистер Аки Иха, увидел меня. Поговорил, угостил чаем, проводил до проходной. Затем обратился к приемной матери с предложением отдать меня за него замуж.

— Подожди, — я поднял ладонь, останавливая Юки. — У меня возникли два вопроса. Первый. А что с твоими настоящими родителями? Второй, а зачем этому Аки жениться на тебе? Мог бы просто затащить в постель. Он богач — ты сирота. Кто ему претензии предъявит?

— Если позволите, Изаму-сан, о родителях я пока отвечать не буду, — опустила глаза девушка.

— Это связано с твоей тайной и обещанием Мэй? — уточнил я.

Юки кивнула.

— Проехали.

— Что касается второго вопроса, — девушка на секунду замолчала, пригубив чай из пиалы. — Так нельзя. У нас в небольших поселках Окинавы нравы простые. Взять и обесчестить невинную девушку невозможно — люди не поймут. Рыбаки — народ резкий, сразу за ножи схватятся. Ведь сегодня богач насильно затащит в постель сироту, а завтра может добраться до близких. Аки не нужны были лишние проблемы. Взять меня в жены, а потом делать всё что хочешь, можно. И никто слова не скажет — вмешиваться в дела супругов непозволительно.

— Почему ты не захотела выйти замуж за Аки? — поинтересовался я. — Жила бы в достатке и брата, как родственника пристроила на хорошую работу потом.

— Здесь несколько причин, — вздохнула Юки. — Во-первых, я так не могу. Не представляю, как жить с нелюбимым мужчиной. Аки ещё и противный. От него всегда пахло кислым запахом пота, изо рта воняло тухлой рыбой, а тело дряблое, обвисшее, как у старой макаки. А ещё на подбородке ужасная бородавка с тремя большими волосками. Когда его видела, меня уже тошнило. А вы, Изаму-сан, о замужестве говорите. Во-вторых, он бил и истязал своих жен. Одна повесилась, другая пропала. Люди говорили, они все в шрамах ходили. И глаза у них стали тусклые, безжизненные, как у мертвых. Слуги рассказывали, Иха страшно издевался над ними. Мог в подвале на несколько суток запереть и еды не давать, за то, что на него случайно чаем капнули. Или исхлестать плетью так, что спина превращалась в кровавый фарш, если показалось, что супруга не так посмотрела. Той, что повесилась, палец отрезал,